Главная > Сообщество Традиции и жизнь народов мира

Просто история о человеке

Автор:

13 января 2022 18:52

1105

Белорус спустя 35 лет вернулся в родную деревню и теперь живет в столетнем доме.

Бездедовичи в Полоцком районе могли бы стать очередной умирающей деревней, о которой все позабыли, если бы не Олег Рудаков — историк, этнограф и просто большой любитель всего белорусского, который вместе с женой и матерью живет здесь уже год. Он родился и вырос в этом селе, а потом уехал в Сибирь, где «пропал» на 35 лет. За это время Олег успел создать там свою маленькую Беларусь — знакомил местных с нашей культурой, проводил масштабные фестивали и национальные праздники, на которых гуляли сотни и тысячи человек. Но обратно мужчину все равно тянуло. И вот он наконец вернулся.
В арсенале у Олега, кажется, тысячи историй, которые он ловко достает из кармана камуфляжной куртки уже в первые минуты знакомства.

— Как думаете, почему нашу деревню зовут Бездедовичи? — хитро щурится Олег, встречая нас у калитки. — Когда-то этими землями владел род Римских-Корсаковых. По слухам, известный композитор здесь тоже бывал и даже написал несколько своих произведений. Но самим поместьем в начале XX века распоряжался Александр Александрович, некогда ярославский губернатор. Приезжал сюда, чтобы поохотиться. По легенде, он брал к себе на работу только юношей и девушек. Как только они достигали 40 лет, выгонял их прочь. Поэтому считалось, что в нашем поселке живут только молодые люди, а стариков нет. Отсюда и Бездедовичи.

Может, это и придуманные кем-то сказки, но в свое время тут и правда было много народу. Мужчина вспоминает, что в советские годы деревня просто «гудела»: одних только парней и девушек его возраста было 43 человека — Олег когда-то сам всех пересчитал. А коров сколько… больше 100! Сейчас всего одна осталась, ее держит старенький-старенький дед на другом конце улицы.

— Село делилось на условные «микрорайоны», настолько большим оно казалось. Стоял магазин, своя ферма была, зерноток, кузня, начальная школа. Но все это давно закрылось. Автолавка пару раз в неделю приезжает, и все.

Зимой в Бездедовичах люди живут всего в 12 домах — Олег с женой выяснили это, когда 8 января пошли колядовать. Летом прибавляются дачники, но в основной массе хаты заброшены и просто разваливаются на глазах.

Изба экс-сибиряка тоже в плачевном состоянии. Оно и неудивительно: ей уже около 100 лет.

— Мой дед поставил ее на своем хуторе в 1920-х годах. Он владел неподалеку большим участком и кусочком леса. Когда началась коллективизация, коммунисты активно зазывали его вступить в колхоз. Он раз отказал, два отказал. На третий они наняли каких-то мужиков из соседней деревни, те разобрали крышу и свезли ее в коммуну. Дед вернулся, бабуля с детьми плачут, не знают, что делать. Пришлось идти в колхоз. Вот на этом месте он заново сложил свою хату. Потом уже пристроил к ней еще пару комнат, а мой отец сделал коридор, веранду.

Выглядит жилище аутентично и даже немного необычно. Олег говорит, такую хату раньше называли круглой из-за того, что ее стены составляют ровный квадрат, — такую редко где встретишь.

— Двор у нас классический, в форме прямоугольника. Из дома к нему ведет отдельный вход — так сказать, хозяйский. Тут много построек: хлев, курятник, пуня, баня… Баней мы до сих пор пользуемся, правда там пол частично провалился, да и печка дымит, надо ее переложить.

Вообще здесь многое требует основательного ремонта: стены настолько прохудились, что нужно постоянно отапливать помещение. Естественно, дровами. Вода в хате из колодца, туалет — на улице, а газ — из баллона. Нормального интернета тоже нет: провайдеры не видят смысла его сюда проводить. Но семью эти неудобства не страшат. Возможно, жильцы даже трансформируют их в свои преимущества — откроют агроусадьбу, в которой сохранится дух белорусской глубинки. Чтобы все по-настоящему было, как у наших предков.

— Можно целый музей организовать. Тут много старинных вещей от деда осталось: плуг, борона, ступа… А от отца — два трактора. Один из них он сам собрал из мусора, который на свалке нашел.

Но пока это лишь далекие мечты.

Мог стать учителем, спортсменом или комбайнером. Но выбрал путь сапера.

Олег Рудаков уехал из родных Бездедовичей в 17 лет, когда поступил на сапера в Тюменское военное командно-инженерное училище. Захотелось Урал посмотреть, да и вообще вырваться за рамки привычных пейзажей. Хотя этот выбор казался не самым очевидным.

— С пятого класса я каждое лето работал. Последние три класса школы — помощником, а потом и сменщиком комбайнера. Агроном меня хвалил, предлагал остаться в колхозе, даже обещал новый трактор. Тогда это было очень круто, почти так же, как купить магнитофон, — вспоминает собеседник. — Еще я занимался волейболом, со своей командой занял второе место на республиканских соревнованиях. Тренер мне советовал в Брестский физкультурный институт пойти, чтобы я и дальше в спорте развивался, ведь у меня талант. А учитель истории уговаривал выбрать Витебский пединститут: мол, с такими знаниями предмета только туда и дорога.

В борьбе за юное дарование победил человек с опытом — школьный военрук, который прошел через Великую Отечественную. Он не только научил Олега за рекордно короткое время собирать и разбирать автомат Калашникова, но и убедил, что любой уважающий себя советский мужчина обязан защитить страну от демонов капитализма.

Четыре года учебы должны были закончиться распределением в Афганистан. Рудаков уже успел пройти адаптацию в пустынях Узбекистана и выучить базовые выражения на языке пушту, как вдруг СССР начал выводить из горячей точки свои войска. И Олега отправили служить в Иркутск, чему он тогда не очень обрадовался. Там же он встретил распад социалистической империи, автоматически получив российское гражданство… А потом был уволен из армии по состоянию здоровья.

— Врачи вдруг обнаружили, что у меня нет одной почки, хотя родился я с двумя. Куда она исчезла, неизвестно. Предполагаю, что она могла атрофироваться из-за обморожения, которое я получил во время учебы. Я участвовал в соревнованиях и должен был бежать на лыжах 20 км. Накануне стоял в наряде, и во время пересменки все валенки разобрали. На улице 40-градусный мороз, а я в кирзовых ботинках… На забеге я занял третье место, за что мне добавили несколько дней к отпуску. Вернулся в казарму, а у меня нога почернела и покрылась пузырями. Пошел в госпиталь к знакомой медсестре, а она мне: «Ложись на операцию». «Какая еще операция? Мне домой в увольнение ехать», — подумал я и скрыл ото всех эту информацию. Правда, в Беларуси все равно угодил в больницу. Так мой отдых вместо положенных двух недель растянулся на два месяца. Возможно, организм пережил тогда такой сильный стресс, что я и потерял почку.

Так и не дослужив до пенсии, белорус поступил на заочное сразу в два вуза: в одном учился на менеджера, в другом — на историка. После работал в школе, продавал наши МАЗы в Сибири, даже политикой какое-то время занимался. А еще взял и основал Иркутское товарищество белорусской культуры, которое объединило земляков со всей области.

«Дал себе обещание, что буду разговаривать только по-белорусски».

— Я с самого детства любил белорусский язык, постоянно читал наших классиков. В девятом классе у меня даже конфликт на этой почве случился, — рассказывает Олег. — В нашу школу приехала учительница из России, ее поставили преподавать белорусский, которого она не знала. Ну и на одном из уроков мы проходили архаизмы. Я любил самостоятельно находить какие-то примеры, а тут как раз прочитал «На ростанях» Якуба Коласа в старом издании. И там была строчка «Мы з дзядзькам Антосем селi піць гарбату». В советское время «гарбату» заменили на слово «чай». Я поднял руку и сказал: «Чай — гарбата». Учительница сразу покраснела, стала кричать, что я бесстыжий. Оказалось, она подумала, что я ее горбатой назвал, ведь она немного сутулилась. После этого она мне одни двойки ставила, и меня хотели исключить.

В училище любовь к родной литературе никуда не исчезла, а наоборот, только усилилась. Тем более что книги на белорусском, в отличие от написанных на русском, никто в казарме не воровал.

— Когда переехал в Иркутск, начал выписывать «Літаратуру і мастацтва». Одна из статей меня так впечатлила, что я составил на нее отзыв и отправил в газету. Спустя полтора месяца мне ответили с просьбой опубликовать его. Заодно предложили зайти в редакцию, когда я в следующий раз буду в Минске, что я и сделал. Познакомился с автором Борисом Петровичем, который очень удивился тому, как хорошо я разговариваю на родном языке. А я еще в 1991 году дал себе обещание, что в Беларуси буду общаться только по-белорусски, неважно, понимают меня или нет. Из-за этого много интересных случаев со мной происходило. О них меня попросили рассказать на съезде Товарищества белорусского языка, который должен был проходить через две недели…

Съезд оказался масштабнее, чем предполагал Олег: огромный зал, сотни людей, в президиуме — Василий Быков, Нил Гилевич, Рыгор Бородулин… На сцену мужчина шел еле переставляя ватные ноги. Волновался зря: выступление белоруса из Сибири (так он себя назвал) произвело фурор, а во время перерыва к Рудакову выстроилась целая очередь из желающих поговорить.

— Мне задавали разные вопросы. Например, знаю ли я что-то про Яна Черского, нашего ученого, составившего первую геологическую карту Байкала, — он все озеро на весельной лодке переплыл, каждый бережок обследовал. Спрашивали про переселенцев, уехавших в Сибирь после столыпинской реформы… Многих ответов я не знал, но когда вернулся в Иркутск, стал изучать эти темы. Оказалось, когда-то сюда переместились 300 000 белорусов, и в области сохранилось много наших деревень. Я начал по ним путешествовать, узнавать их историю, собирать фольклор. Параллельно дал объявление в газету: «Сябры-белорусы, давайте объединяться». И рабочий телефон приписал.

Так Олег повстречался с нейрохирургом из Слуцка, артисткой музыкального театра из Солигорска, заводчанином из Гомеля. Вместе с ними организовал первый съезд белорусов Иркутской области — на нем собралось 23 человека. Дело было в 1996 году. В 2022-м ситуация изменилась, в национальной тусовке — тысячи людей. Созданы десятки общественных организаций и творческих коллективов. И началось все это именно с Рудакова — он, пожалуй, самый известный белорус в Сибири. Многие его уважают, хотя есть и те, кто до сих пор считает его польским шпионом или агентом ЦРУ…

— Последние годы я возглавлял клуб «Крывiчы». Мы отправлялись в этнографические экспедиции, проводили традиционные празднования на Купалье, Дожинки, Коляды… Каждый месяц какое-то мероприятие проходило, собирались сотни гостей. У нас и свой большой фестиваль был — «Белорусский кирмаш», на него со всей Сибири коллективы приезжали. Стоило это немалых денег. Однажды я полностью за свой счет его организовал, потратил около 300 000 российских рублей (примерно 10 000 белорусских. — Прим. Onliner). Благо работа в коммерческих компаниях помогла скопить какие-то средства.

В «Крывiчах» были и свой танцевальный кружок, и музыкальный ансамбль, и ремесленная мастерская, где создавались традиционные костюмы и обувь. Вступить в клуб мог любой человек. Национальность была не так важна, а вот интерес к белорусской культуре — очень даже.

— Многие люди, которые присоединялись к нам, изначально считали себя русскими, так как родились в Сибири. Но потом выяснялось, что предки их из Беларуси.

Один из таких примеров — Ольга, жена Олега. Ее прабабушка — из Бешенковичского района. На восток она когда-то поехала за лучшей жизнью.

— Я всегда чувствовала, что это не моя родная земля, но не знала, откуда я конкретно. Родители говорили, что наши предки из какой-то другой части России. Как-то мы с нашим коллективом выступали на «Славянском базаре». И я сразу же поняла, что это мои места. Позже узнала, что это действительно так. Ощущаю себя здесь как дома. Особенно в Полоцке — это мой самый любимый и родной город. Поэтому я как будто и не уезжала в Беларусь, а наоборот, вернулась, — говорит женщина.

Возвращение было делом времени.

Вы спросите: зачем вообще Олег возвратился в свои Бездедовичи после 35 лет разлуки? Тем более что свой филиал Беларуси он уже создал в Сибири.

— Я никогда не сомневался в том, что вернусь на Родину, вопрос был лишь, когда именно.

Без толчка от обстоятельств не обошлось: в прошлом году мама Олега серьезно заболела — у нее отнялись ноги, и самостоятельно жить в деревне она больше не могла. Переезжать куда-то отказывалась. Олег взял в охапку жену, которая совсем не сопротивлялась, и снова переступил порог своей старенькой избы, чтобы на этот раз задержаться в ней подольше. Переезд дался легко еще и потому, что в Сибири особо ничего не держало: ни работа, ни квартира, которую он изначально решил там не приобретать, ни даже белорусская диаспора, которая могла существовать уже без него. Тем более что из-за пандемии многие масштабные мероприятия пришлось отменить, а без них стало как-то тоскливо и неинтересно.

Сейчас основное занятие семьи — уход за бабулей. Ольга ведет онлайн-консультации (она по образованию психолог), а еще шьет игрушки и одежду. Олег помогает все это продавать. Недавно оба получили вид на жительство и зарегистрировались как ремесленники. Надеются, что-то из этого получится, потому что найти хорошую работу поблизости непросто. А деньги лишними не будут: все-таки ремонт сам себя не сделает. Но оптимизм супруги не теряют — главное, что они оба наконец дома.

Источник:

Ссылки по теме: